«МК» попросил обе стороны – чиновников и «культуртрегеров» – объяснить их позиции. Ведь до недавнего времени (во всяком случае, до августа нынешнего года, когда проходил 14-й фестиваль) власть и художники жили душа в душу. Что стало камнем преткновения?
Директор фестиваля Павел Лабазов пояснил, что места под арт-объекты (а их за восемь лет появилось на карте города ровно столько же) всегда выделялись после предоставления эскизов и по согласованию с главным архитектором Канска. Но «бумаг», как выразился Лабазов, на передачу этих публичных садов и лавочек на баланс города действительно нет.
«Был звонок, нам предложили убрать «Камень». Но, думаю, сюда примешалась политика, - рассказывает директор. - На камне, символе новой набережной, значится имя мецената, а до недавнего времени - кандидата в депутаты гордумы Артура Мкртчяна». Версия не лишена логики – на другие арт-объекты власти не посягали.
В мэрии конфликт с художниками комментировать отказались. Как сказала руководитель архитектурного отдела Татьяна Апанович, «мы разбираемся».
- Вы приводите в соответствие правоустанавливающие документы на арт-объекты?
- Не всегда они представлялись в архитектуру…
- Дирекции фестиваля действительно необходимо убрать в двухдневный срок арт-объекты с набережной?
- Не знаю. Не помню… Разговор был устный.
Обе стороны подтверждают, что документы в нелегких переговорах не фигурировали. Но скоро появятся. Как пояснил «МК» Лабазов, восемь объектов были даром фестиваля городу. Первый из них, Канская пальмовая аллея, - совместное творчество детей из Норильска, Канска, столицы. К другим в разные годы были причастны художники из Израиля, Москвы (к примеру, акцию «Киноплакат» провели звезды арт-хауса Владимир Дубосарский и Александр Виноградов) и местный инсталлятор, автор нашумевшей статуи «Кукла вуду — месть капиталу» Павел Мельчарик.
В дирекции хотят сочинить бюрократическое письмо - дескать, примите в дар творения и распишитесь. А городские власти, похоже, планируют заглянуть дареному коню в зубы. На месте злополучного «Камня» городские чиновники намерены, по информации деятелей культуры, оборудовать автостоянку.
Хотя это первый за время существования фестиваля конфликт его организаторов с представителями власти, судьба арт-объектов ежегодного культового мероприятия оказалась трагической. Подробности: Наследие фестиваля опять обуглилось.
ХХХ
Павел Лабазов недоумевает: как арт-объекты, которые появились в провинциальном Канске, оказались по факту бесхозными? Ведь фестиваль зародился при поддержке властей – как территория свободного творчества, на которой независимый кинематограф переплетается с современным искусством: литературой, музыкой, архитектурой. За восемь лет на карте города появились, кроме упомянутых проектов, памятник неизвестному художнику, Колокол, скамейки на городской набережной и Сад из шпал.
Не все арт-композиции нашли понимание и вызывали прилив энтузиазма у местного населения. К примеру, когда активисты фестиваля решились поставить Памятник неизвестному художнику, в местной газете появились карикатура, мол, пришельцы хотят увековечить композицией… образ обнаженной пятой точки! Откуда такая фантазия – Лабазов не знает. В итоге собирательный образ творца предстал перед местной публикой в более чем философском обличии: художник на коленях задумчиво рисует мелком на асфальте нечто вечное.
Следом за желанным вниманием властей и поиском одобрения обывателя тянется еще одна проблема – сохранность объектов. К примеру, пару лет назад во время пала сухой травы пострадал Сад из шпал, который до сих пор никто не восстановил. Лабазов говорит, что была задумка придать ему новый облик – отсыпать территорию вокруг шпал гравием и получить обновленный полисемантичный объект: ведь облупленность и обгорелость может трактоваться по-разному. А осенью прошлого года местный житель нарочно поджег башню из кругляка – «Колокол». Такая же печальная участь преследует аэропортовский проект «Феникс» французских архитекторов Ксавье Жюйо и Бертрана Госселина.
Что стоит за разрушением арт-хаусных объектов, характерным, кстати, не только для Канска, но и для краевой столицы?
Арт-директор Красноярского музейного центра Сергей Ковалевский говорит, что свои объекты его сотрудники размещают на площади Мира, относящейся к музею, поэтому проблем узаконивания нет: «Мы согласовываем объекты как временные архитектурные сооружения. Но, конечно, следом за узакониванием тянутся другие задачи – сохранности и выделения денег на восстановление в случае порчи или утраты объекта. За последнее время наши паблик арт-объекты неоднократно страдали от рук варваров – пьяные стритбои сломали двухметровый стул. Кто-то разрушил «Знак бесконечности» на острове Молокова. Понятно, что энтузиазм у их создателей (после разбоев или противления властей, как в Канске) падает. Но другого пути внедрения культуры в массы, если хотите, нет!» По словам Ковалевского, нужны законные способы наказания виновных в разрушениях, публичность, но главное – последовательная политика в области повышения культуры муниципалитетов – «чтобы прирастала магия искусства!»
А энтузиазм организаторов Канского фестиваля, как говорит Павел Лабазов, на исходе. Они не единожды искали запасной «аэродром». В частности, фестиваль может перебраться в Алтайский край (в село Канны) или на Балканы, где на днях стартовал кочующий кинофестиваль. Ведь Канский проект в Красноярском крае родился из простого созвучия Каннскому - во Франции. И планировался на один раз, а задержался почти на десять лет. Только будет ли продолжение?