Завязка оказалась логичной - Лукьяненко рассказал, как начал писать.
- В советское время хорошая литература была в большом дефиците. И я подумал: если нет ничего интересного, может быть, я сам что-нибудь напишу? Открыл тетрадку и начал сходу писать рассказ. Писал примерно час. Мне понравилось. На следующее утро пришел на занятия в медицинский институт и показал рассказ одногруппнику, сказав, что написал это еще в школе, шутки ради. А он прочитал и велел: «Пиши еще!»
В Красноярске в 1988 году вышла моя первая книжка. У нее интересная история. Мне написал житель вашего города, как-то сумевший познакомиться с моим творчеством: «Присылай свои рукописи, у нас открылось издательство, я туда их отнесу, они книжку издадут». Я послал, ни на что не надеясь. А этот человек стал каждую неделю присылать мне письма, где сообщал: «Пока ничего не сказали, но наверняка напечатают».
А потом он пропал. Через какое-то время я приезжаю в Красноярск и совершенно случайно сталкиваюсь с писателем Леонидом Кудрявцевым, который как раз работал в этом издательстве. Когда он меня увидел, аж завопил: «А-а-а, вот этот негодяй, я его сейчас убью!» Бросается ко мне, а я ничего понять не могу – за что?! Он говорит: «Что ты сделал с этим человеком? Почему он ходит ко мне каждую неделю и заставляет меня опубликовать твои рукописи? Ты что, пообещал отдать ему половину гонорара?» Оказалось, что человеку просто понравились мои сочинения, и он добровольно взял на себя функцию приходить и капать этим издателям на мозги. Но в результате книжка вышла. Тоненькая, в мягкой обложке – моя первая.
- Сегодня полки магазинов завалены книгами типа «Сумерки», «Спецназ», где изображены уже заезженные миры. Неужели самобытная фантастика исчезает?
- Это, по счастью, не так. Я не очень люблю аналогию с пищей, но все-таки придется ее провести. Существует фастфуд и рестораны. Есть в фантастике такой определенный фастфуд, который можно прочитать на скорую руку. Никто, покупая гамбургер, не ждет, что это будет торжество вкуса, что котлета приготовлена из коров, которые паслись на лучших лугах, и лучший повар приготовил соус к этому бутерброду. Мы надеемся, как минимум, не отравиться. В фантастике тоже существует такой фастфуд. Мы берем книжку, например, про современного инженера, попавшего во времена войны с фашизмом и предлагающего изготовить атомную бомбу, и понимаем, что ничего великого мы здесь не найдем. Человек не «отравится», но он заранее знает, что инженер изготовит бомбу из урановой руды, которую сам накопает где-нибудь. Это определенный ширпотреб, жвачка для глаз и ума. Можно над этим издеваться, но существует экспертное мнение, что во всей литературе 95 процентов - это ширпотреб, хоть в нашей, хоть в зарубежной.
- Так приятно вас видеть Сергей Васильевич, так необычно, вы такой живой, - молоденькая студентка не успела продолжить вопрос - он утонул во взрыве хохота. Лукьяненко добавил веселья: «Вспоминается анекдот про Деда Мороза. «Да, мальчик, я живой, настоящий. Ты видел меня, и мне теперь придется тебя убить»». Когда аудитория угомонилась, девушка спросила о том, существуют ли какие-то фундаментальные правила, которых стоит придерживаться каждому писателю: и начинающему, и мэтру?
- Жестких правил нет. У Стивена Кинга есть произведение «Как писать книги», где он делится опытом. Там забавный постулат, что ни в коем случае не надо употреблять какие-то характеристики речи, надо писать всегда «сказал», а не «восторженно выкрикнул» или «процедил сквозь зубы» и пр. Это совершенно не в традиции русской культуры и литературы. У нас книга со сплошными «сказал» выглядит чудовищно. В свое время писатель Станислав Логинов написал большой роман, где нет ни одного слова «сказал», там вся речь героев передана через другие слова. Он нашел тысячи синонимов и ни один не повторяется. Вот пример того, что вроде бы и есть правило, но в русском языке оно приводит к полной ерунде.
Есть правило, кажется, от писателя Юрия Никитина, как описывать героя, начиная сверху вниз: как он выглядит, во что одет. Когда я писал книгу «Недотепа» - поиздевался. Там герой смотрит в зеркало на себя и идет описание: «Вверху были волосы, ниже волос – лоб, ниже лба – глаза» и так далее.
Кто-то пользуется этими подсказками, но потом отказывается от них. Когда я начинал писать, у меня был знакомый, который как-то огорошил вопросом: «Сергей, слушай, я читаю твои рассказы, у тебя хорошие, а у меня плохие. Скажи формулу, как писать. Ты же ее знаешь, тебе же ее кто-то сказал». Он хороший, умный человек, любитель фантастики. Пытается писать, но у него получается ерунда. Чем больше я с ним спорил, что никакой формулы нет, тем подозрительнее он на меня смотрел и все равно не поверил.
Есть два мнения хочется писать – садись и пиши. Второе – жесткая писательская дисциплина: ни дня без строчки. Все индивидуально. Есть очень хорошие писатели, которые каждый день пишут определенное количество текста. Например, Кир Булычев жестко ставил для себя задачу, сколько должен написать и он это соблюдал. Есть авторы, которые пытаются писать только на вдохновении. Вдохновение - это хорошо, но книгу целиком на нем не напишешь. Вдохновения на книгу не хватит, его может хватить на рассказ. Пока пишешь роман, переживешь творческий кризис, может стать противно то, что пишешь, скучно. Допишешь роман в уме, и нужно просто записать. И тут приходится себя заставлять, хвататься за усидчивость, напрягать второй главный орган для работы писателя. Первый – голова.
Я не продумываю сюжетную линию, и не знаю, чем закончится мой роман. Работаю от ситуации. Есть какая-то сцена, затравка, иногда общее представление о сюжете. Так получается, что в определенный момент начинает складываться пазл. Пишешь и идут какие-то персонажи, детали, и сам не понимаешь, что они значат… Вдруг в какой-то момент они сходятся и получается четкая картинка. Так было в одном из «Дозоров». Там появляется довольно неожиданно персонаж под именем Тигр. Я вспоминаю стихотворение Блейка, начинаю писать. Потом понимаю, что нужна фигура пророка, начинаю искать и случайно натыкаюсь на то, что дедушка Чарльза Дарвина, оказывается, был пророком и предсказывал удивительные вещи – полет на Луну, например. Ввожу его в число персонажей, начинаю изучать его биографию и обнаруживаю, что он дружил с Блейком. Потом читаю жизнеописание Блейка и узнаю, что он с детства уверял, что видит среди людей ангелов и демонов. По сути, это описание того, что человек видит иных: светлых и темных. У меня глаза полезли на лоб: персонаж, который я совершенно случайно ввел, поддерживает всю мифологию «Дозоров». И все случайные элементы пазла сложились.
- Как вам выбор актрисы Марии Порошиной на роль Светланы в фильме «Ночной дозор»?
- В принципе мне понравилось, как она отыграла в рамках того, что было задано. Если бы речь шла об экранизации всего цикла, думаю, это недостаточно активный характер. Тем же страдает и Антон Городецкий в исполнении Хабенского. Но это такая режиссерская трактовка. Актеры играют так, как сказал режиссер. Планируется, что по «Дозорам» будет снят сериал, и я надеюсь, там будут другие Городецкий и Светлана - ближе по характеру к книжным.
- Вы породили множество персонажей. Перед кем из них вам сейчас стыдно?
- Перед юными персонажами. Я порой зашвыривал их в такие жестокие ситуации, начиная с романа «Рыцари сорока островов». Я очень люблю это произведение, но это жестокая книжка. Помню, Кир Булычев написал на нее рецензию, в ней говорилось примерно следующее: «С какой потрясающей смелостью автор взял да и убил сразу пять персонажей в конце третьей главы. Любой бы автор растянул эти убийства на всю книгу, а Лукьяненко сразу скопом - пять человек». Когда я прочитал рецензию, мне так стало стыдно! Я был тогда начинающий автор лет двадцати. Вышло так: писал, писал и вдруг понял, что слишком много персонажей наводил, они у меня в голове путаются. Я взял и проредил безжалостной рукой. Пятерых убил, дальше стало легче. Вот перед ними точно надо бы извиниться, ребята попали ни за что.
- Хотели бы написать книгу в другом жанре?
- Я очень хочу попробовать себя в жанре классического детектива. Признаюсь, даже есть начало романа, есть персонаж - необычный сыщик. Условное название «Чисто русское убийство». Думаю, в обозримом будущем обязательно его напишу.