Дни Таймыра и Эвенкии не обошлись без краевого начальства. Среди гостей замечены губернатор Виктор Толоконский и министр культуры региона Елена Мироненко, а также главы Таймырского и Эвенкийского муниципальных районов Ильдар Джураев и Евгений Васильев. Руководители территорий рассказывали со сцены о суровом образе жизни коренных малочисленных народностей и придавали масштабности празднику. В частности, упоминали о том, что почти половина земель края относится к северным территориям, а история освоения этих районов изобилует событиями государственной важности, фамилиями великих людей, которые открывали Арктика – Александра Миддендорфа, Николая Урванцева, Ивана Папанина.
А рядовые красноярцы тем временем совершали, возможно, первое для себя открытие настоящего чума. Стойбище развернулось на площади Мира в центре Красноярск. Около десяти чумов имитировали реальность стоянки оленеводов в тундре. Любопытные горожане заглядывали внутрь передвижного жилища и, кажется, поражались тому, что в домике из оленьих шкур тепло, уютно и даже светло.
Энтузиаст-экскурсовод из Таймырского краеведческого музея Ольга Ходжаева без устали рассказывала, чем чум отличается от яранг или юрт: «Те круглые, строят их другие народности! А наши стоят на связке из шестов (длина каждого - около шести метров), покрываются шкурами оленя. Наверху остается «окно в мир», отверстие, через которое свет поступает в жилище. Через это «окно» наверх по трубе отводится дым из печи, которая составляет центр чума. Конструкция позволяет не только осыпаться снегу со стен из шкур, но и спасаться от дождей».
В чуме, как рассказала «МК» другая собеседница-северянка, Наталья, она выросла, а вообще в нем может разместиться семья до 11 человек. Что делают люди в таком скромном по размерам жилище, площадь которого едва составляет шесть квадратных метров? «Мужчины что-нибудь стругают, женщины кашеварят, дети тихонько играют по углам», - вспоминает детство Наталья.
ХХХ
Между тем в гостеприимных «шатрах» накрывается угощение. Сплошь экзотика. Оленина всех видов, включая язык, кишки, которые варятся и нарезаются затем кружочками. Десерта в традиционном понимании оленеводы не знали, поэтому выходили из положения с помощью всё той же оленины: сильно засушенные, почти каменные крошечные кусочки мяса до сих пор выставляются на столы в виде «семечек». Их можно только рассасывать.
Олень - вообще основа жизни северян. Он даёт всё - из шкуры шьют обувь и одежду, строят жилища. Причем мех в силу своего строения (воздушными «капиллярами» внутрь) так сохраняет тепло, что в шкуре можно спать в снегу и не замерзнуть, - уверяют бывалые оленеводы. Мясо парнокопытного превращают в разные блюда, кровь выпивается (это, как говорят) защищает кочевников от цинги, а кости идут на корм собакам. Молоко оленихи - редкий дар, которым лакомятся сейчас только те, кто сам пасёт стада в тундре.
Вкусна и рыбная юкола. Рыбу (муксун, сиг) разрезают на длинные полосы. Затем делают насечки в виде «елочки» и коптят на дымокуре под навесом. А слегка подкопченные пласты еще провяливают на солнце. Такие рыбные «ленты» украшали на праздник все чумы. Сколько их подъели любопытные горожане – можно только догадываться. Но не меньше сотни.
В одном из чумов перед угощением хозяйка пытает гостей древними загадками и предлагает всем желающим загадать желание, развесив цветные ленточки на импровизированное древо жизни. «Сколько народностей живёт на севере края?». Версии сыплются разные: от тунгусов, как именовал северные народы Александр Пушкин, до далеких от Красноярского края ханты и манси. На самом деле, терпеливо объясняет женщина, в регионе много народностей: долганы, ненцы, энцы, нганасане, эвенки и другие. И все они сильно отличаются друг от друга – языком, костюмами, обрядами, легендами и даже письменностью, которую многие из народов обрели только после прихода на север Сибири советской власти. «Вон у меня унты с перемычкою, а у других – круглые полностью, как валенки, бывают». Я, если честно, различий не заметила. «Так вам все мы кажемся одинаковыми, а мы все разные», - то ли хвастается, то ли негодует хозяйка чума.
Колорита на площади Мира хватало и без разномастных унтов. В середине – загон для оленей. Они мирно поедают корм, не обращая внимания на соседей –северных собак. Белые и пушистые, как арктический снег, хаски спокойны – городские дети ласкают их, словно не различая - игрушки это или настоящие псы.
Живописно выглядит и «северный человек», облаченный в шкуру волка. Причем охотники сохранили не только шкуру, но и внушительные клыки, которые красуются над лицом мужчины. Для чего, спрашиваю, такой маскарад? Чтобы тепло было, - улыбается северянин, ставший в одночасье звездой фотосессий.
ХХХ
Праздничные события прошли не только на площади Мира. Накануне таймырский косторез Василий Батагай провел мастер-класс в рамках кочующей региональной творческой лаборатории «Таймырская резная кость» в красноярском Доме офицеров. Там выступил и Минсалим Тимергазеев – мастер-косторез, член Союза художников РФ, арт-директор мастерской из Тобольска. Работы художников украсили холл Большого концертного зала филармонии, где параллельно с уличным праздником открылась выставка. Главный манок для зрителей – крошечные фигурки из кости оленя и мамонта, изображающие, опять же, сцены охоты, оленей, матерей с колыбельками и младенцами, птиц и животных Севера.
Не оказалось на празднике традиционных шаманов. То ли не вписались в официальную программу, то ли действительно, как уверяла «МК» одна из северянок, осталось их так мало, что они стали тайным достоянием. Впрочем, раскрылась другая тайна: почему, несмотря на суровый быт (он остаётся таким, хотя появились снегоходы и передвижные школы для детей кочевников), не уезжают северяне из родных мест? Моя собеседница Ольга вздыхает в ответ: «Там, на севере, такая красота, воля! Выйдешь из чума ночью – а там звезды во всё небо, темень, подсвеченная только небесными светилами. А когда выпадает снег, то тундра сливается так, что не ясно, где горизонт, а где край земли… Любим мы эту землю…»
