- Андрей, что главное для оперного исполнителя?
- Хороший голос и отличная физическая форма, ведь для поддержания силы голоса необходима мощная диафрагма. По мнению «старой школы», ее можно было сохранять и увеличивать за счет корпулентного тела, избыточного живота. Вот и появлялись на сцене Онегины и Отелло 54 размера. Оперный театр – дело во многом условное, костюмное, но когда юный герой похож на старого толстяка – зритель, как говорится, не верит… Я, напротив, посещаю тренажерный зал. Диафрагма приходит в норму в «качалке». Надо выглядеть хорошо, иначе не будут давать ведущие партии.
- В каких спектаклях вы заняты?
- Я пришел в театр в 2000 году, когда еще был студентом Красноярского института искусств. Как полагается молодым певцам, начинал с детских спектаклей – пел партии медведей (тембр у меня – баритон), потом дорос до волка! И даже исполнил роль Балды. Сейчас я занят практически во всех спектаклях. Но моей желанной работой было бы исполнение в «Тоске» Пуччини партии Скарпиа. Пока не дают…
- Вы из музыкальной семьи?
- Да. Мама и папа были оперными певцами, жили на Украине. И стал я музыкантом и певцом только благодаря маминой воле, окончил спецшколу, в которую пошел довольно поздно, в классе седьмом, потом - училище по классу дирижерства. Играл на аккордеоне и фортепиано. Мне кажется, что другого пути в музыку для ребенка нет – только настойчивость родителей и принуждение к занятиям… В тяжелые предперестроечные годы мы с мамой уехали в Магадан.
- Не лучшее место для формирования голоса…
- Безусловно, климат там тяжелый. Но город оставил приятные впечатления, хотя обстановка в нем непростая криминогенная. Я тоже был не подарок. Хулиган, одним словом. Занимался боксом, дзюдо, там по-другому нельзя – надо было уметь за себя постоять. Что до формирования голоса, то бытует мнение, что лучшее место для его развития и сохранения – это средиземноморские страны: морской воздух, экология. Но Сибирь с ее резким, недружественным для голосовых связок климатом тоже рождает знаменитостей. Я, например, приехал в Красноярск после успеха на мировой сцене Дмитрия Хворостовского. Хотел попасть в класс Екатерины Иофель, но места не было. Я занимался с другим преподавателем. Почему-то из меня растили бас, хотя я прирожденный баритон. Брать для меня более низкие ноты диапазона - это как мести шубой по полу, выдавливать из себя то, что не дала природа. В театре пришлось переучиваться. Сейчас беру уроки вокала у нашего опытнейшего солиста Германа Ефремова… Когда устроился в труппу театра, меня встретили не слишком радостно. Причина простая – здесь был полный комплект баритонов. В моем лице появился новый конкурент. Некоторые колко говорили – ну вот, перелицевался из басов в баритоны, может, так и тенором станешь?
- Сейчас, после премий, такие разговоры затихли?
- Отношения выстроились нормальные, нос я не задираю. Хор у нас правдивый, если споешь плохо – так и скажут в глаза. Интриг нет. Говорят, когда-то в нашем театре были такие истории! А сейчас разговоры о том, что кому-нибудь насыпали в пуанты битое стекло – из сферы фантастики. Но розыгрыши на сцене всегда были в ходу. Я, помнится, в свою «сказочную» бытность пел вместе с Гришей Концуром, известным артистом театра в ту пору. Он – медведь, я - волк. Тащим реквизитное бревно. И он толкает меня так, что падаю на спину в ворота сказочного теремка и барахтаюсь, придавленный. А мне петь! Хорошо, бревно легкое, выбрался. Все смеялись, а мне было не до этого. Дети – вопреки стереотипам - очень внимательные зрители, перед ними надо выкладываться по полной.
- Как впечатления от конкурса в Саратове?
- Для меня это уже вторая победа – в прошлом году получил первую премию IV Открытого конкурса вокалистов имени Валерии Барсовой. Очень важная победа. Жюри возглавляла худрук оперной труппы Большого театра, народная артистка СССР Маквала Касрашвили. В этом году на конкурс собралось 12 вокалистов, все прошли жесткий отбор, претендентов было более 300 человек. Слушали по аудиозаписям, лучших пригласили в Самару – петь вживую. Исполнил арии, романсы, народные песни. Кстати, когда поешь арию – ты как бы прикрыт образом персонажа, а когда романсы – чувствуешь себя обнаженным, сам за себя поешь, сложно это… Для меня полной неожиданностью стал еще один приз - зрительских симпатий.
Любые победы – это известность. Не только для конкретного певца – для театра в том числе. Тем не менее, останавливаться не хочу. Поеду на прослушивание, буду участвовать в других музыкальных состязаниях.
***
Андрей признался, что семьдесят тысяч «премиальных» рублей отложил на квартиру, как и денежный эквивалент поездки в парижскую «Гранд-Оперу». Певец женат, двое детей - надо зарабатывать. Жизнь заставляет его петь и в ресторанах, и на свадьбах, и в духовом оркестре. Возможно, получит звание заслуженного – для 34-летнего артиста это не только степень профессионального успеха, но и прибавка к жалованию. Будущее, наверное, до сих пор видится ему через призму мировой известности красноярца Хворостовского. Если ему удастся повторить такой успех, то Красноярск может остаться без красивейшего голоса. Но волноваться пока рано. Андрей готовится выступать в следующем сезоне на красноярской сцене. Хотя на случай завоевания мира усиленно штудирует иностранные языки. Пригодятся в любом случае: во всем мире оперные спектакли исполняются на языке оригинала. Может, и в Красноярск придет такая оперная мода.
