В этот скорбный праздник люди чтут память тех, кто безвинно расстрелян или сгинул в лагерях от пыток, голода и холода. Кто был выброшен из родного дома и превращён в бесправного раба с клеймом «враг народа».
Конечно, и в других странах в разные времена проводился террор отдельных групп своего населения. Но нигде и никогда он не приобретал таких масштабов.
Сегодня молодёжь мало знает о политических репрессиях в стране XX века. В школьной программе истории этому периоду уделено мало времени. Такое забвение несправедливо. Тем более что ещё есть живые участники тех страшных событий.
А террор начался сразу после революции 7 ноября 1917 года и продолжался десятилетиями. Захватившим власть большевикам надо было любой ценой её удержать. Так началось беспощадное подавление инакомыслия – уничтожались представители других партий, офицерство, дворянство, купечество, духовенство, интеллигенция. Их расстреливали как неблагонадёжных без суда и следствия. А потом репрессии коснулись крестьян и рабочих, открылись концентрационные лагеря.
5 сентября 1918 года выходит постановление Совета Народных Комиссаров «О прямой необходимости террора для обеспечения тыла. О необходимости изолировать классовых врагов в концентрационных лагерях».
После Гражданской войны надо было поднимать запущенное и разрушенное народное хозяйство. Единственным выходом в той ситуации оказалось использование бесплатного рабского труда. Крестьян насильно загоняли в колхозы, отбирали скот в общее стадо. На трудолюбивых крестьян навешивался ярлык «кулака», недовольных арестовывали вместе с семьями, расстреливали или депортировали в отдалённые районы.
2 февраля 1930 года официально было издано постановление «О раскулачивании». Так, стали сажать людей, объявленных «кулаками», по планам и спискам. Это наводило страх на остальных, и сопротивление было подавлено.
Сегодня термин «раскулачивание» уже потерял актуальность и постепенно заменяется на другой, точнее отражающий события тех лет, – «раскрестьянивание».
Сталинские стройки
Затем в стране возникают стройки коммунизма. Они как паутиной окружаются лагерями, но рабочих рук не хватает. И тогда издаётся Оперативный приказ НКВД от 30.07.1937 г. № 00447 «О репрессировании бывших кулаков и антисоветских элементов», под который может подпасть любой. Приказ устанавливает планы на аресты по двум категориям: по 1-й – аресты подлежащих расстрелу неблагонадёжных лиц, по 2-й категории – арест для отправления в лагеря. Период 1937-1938 годов позднее назовут «Большим террором».
Руководство страны спускает в республики, края, области лимиты арестов. Чекисты, проявляя завидное рвение, предлагают их увеличить. От руководителей строек постоянно идут запросы руководству лагерей на рабочие руки. И Политбюро поддерживает инициативу на повышение планов арестов. Используется всё: сажают за опоздание на работу, за сбор колосков с убранных полей, за рассказанный анекдот. В ход идут анонимные обвинения, часто непроверенные.
В июле 1937 года по региональным структурам НКВД была разослана шифрограмма, разрешающая на допросах применять пытки. Следствие и суды перестают утруждать себя поиском доказательств вины подследственных, признание просто выбивается из арестованного.
Если в начале советской власти в судах всё же имели место оправдательные приговоры – ещё сохранялась состязательность судебного процесса, то затем этот «пережиток царского суда» был ликвидирован.
А ещё вводится ускоренный порядок рассмотрения дел так называемыми тройками, состоявшими из руководства НКВД, партии и исполкома региона. Никакого защитника, а часто и самого арестованного, не подразумевалось. Судьба человека решалась заочно.
15 августа 1937 года издаётся ещё один Оперативный приказ № 00486 «Об арестах членов семьи», который сразу, в момент ареста, главу семьи именовал «изменником Родины», а супругу сажали как «жену изменника Родины». Дети до трёх лет отправлялись в детские дома и ясли, а до 15 лет – в специальный распределитель. И следили за тем, чтобы «в один и тот же дом не попали дети, связанные между собой родством или знакомством». За подростками осуждённых устанавливалось наблюдение, а с 15-летнего возраста вёлся негласный надзор.
Известно, что повсеместно практиковалось повторное добавление срока заключения по тем же основаниям. Это проще, чем арестовывать новых людей, выдумывать обвинения, этапировать. А так, прямо на месте – добавили срок, и человек продолжает бесплатно работать.
Карательная система достигала ещё одной цели – держала население страны в страхе и повиновении. Чтобы на склоне лет облегчить судьбу выжившим в той «мясорубке», отстаивать права безвинно пострадавших, девять лет назад создали региональную организацию «Союз реабилитированных Красноярского края».
И безвинная корчилась Русь…
Восемь лет назад красноярцы смогли увидеть подлинные документы эпохи политических репрессий. Такую возможность предоставили архивы Москвы, организовав передвижную выставку по городам Сибири. На многих ветхих, пожелтевших от времени листках имелась подпись или резолюция Сталина.
В те годы эксплуатация заключённых была нещадная, содержание ужасающее, смертность огромная. Сохранилась служебная записка прокурора СССР А. Вышинского наркому НКВД Н. Ежову от 19.02.1938 года: «Прибывающие не имеют на себе ничего, кроме лохмотьев. Тело у них покрыто струпьями, в баню не идут, так как им не дают белья, по рубищам сотнями ползают вши. Мыла нет. Многим не в чем выйти в уборную. И весь ужас в том, что в БАМлаге нет в запасе ни одной пары белья, ни сапог, ни одежды».
Пишет он не с целью облегчения участи людей (именно Вышинский предложил отменить обжалования приговоров, чтобы облегчить работу карателей), а потому, что уже в 1938 году «захлебнулись» в количестве арестованных. Лишних «доходяг» – так называли в лагерях изнурённых голодом и непосильной работой заключённых – в некоторых лагерях выводили ночью строем в мороз в тайгу и бросали на неминуемую гибель. Даже не тратили патронов.
Региональный союз регулярно проводит открытые уроки истории в школах Красноярска. Например, рассказали о репрессиях столбистов, в числе которых был первый директор заповедника «Столбы» А. Л. Яворский. О репрессированных железнодорожниках, о расстрелянном первом директоре Красмаша А. П. Субботине. Тогда на заводе арестовали около 100 человек, из которых 61 работник был расстрелян. Список арестантов завизирован Сталиным, Молотовым и Кагановичем.
Как бы ни хотелось порой забыть весь ужас политических репрессий, но делать этого нельзя. Ибо забывший прошлое рискует пережить его вновь.
В День памяти жертв политических репрессий выражаю всем, кто потерял родных и близких, незаслуженно подвергнутых гонениям, самые искренние соболезнования.
От души желаю всем реабилитированным и пострадавшим от политических репрессий жителям края, а также их семьям, здоровья, благополучия и мира.
