- Владимир Иванович, последней новостью от вашего ведомства было выявление восьми участниц женской ячейки радикального исламистского движения Нурджулар. Какую оно все-таки представляет опасность?
- На сегодняшний день Нурджулар - это мегакорпорация с вполне осязаемыми людьми и крупными счетами в банках. Целью организации считается установление религиозного правления и изменения государственного устройства путем создания всемирного исламского государства - халифата. В 2008 году Верховный суд РФ признал Международную религиозную организацию Нурджулар экстремистской и запретил ее деятельность на территории России. Целью организации считается установление религиозного правления и изменение государственного устройства путем создания всемирного исламского государства - халифата. Сеть очень распространенная, с 2010 года ячейки выявлены в Забайкалье, Бурятии, Набережных Челнах, Нижнем Новгороде. Кстати, лидер недавно вскрытой в Красноярске женской ячейки проходила обучение как раз в подпольной школе в Набережных Челнах – руководитель той школы также привлечена к уголовной ответственности. Группа для знакомства с деятельностью Нурджулара выезжала в Казань и Благовещенск.
Между тем Нурджулар – не единственная радикальная исламистская организация, замеченная на территории края. Так, в Канске обнаружена ячейка Тамлиги Джамаат – международное исламистское движение родом из Индии, которое Верховный суд России признал в 2009 году экстремистским и запретил деятельность на территории страны. В ней состоят 16 выходцев из Киргизии и примкнувших к ним граждан Узбекистана. В Ачинске засело 15-20 членов организации.
- То есть радикальный ислам распространяют иммигранты?
- Да, это один из основных путей распространения исламского экстремизма. Часто это люди, которых выдворило правительство их стран, и они, приезжая сюда, продолжают заниматься тем же, за что их преследовали на родине. Так вспыхивают новые очаги.
- Вы говорите про территории края, а что же в столице?
- Красноярск - мегаполис, здесь это неинтересно. Трудно найти легко внушаемых слушателей и адептов. В районах люди, с одной стороны, проще, не обременены городскими проблемами, с другой – там значительно меньше вариантов времяпрепровождения. Вот пришел молодой человек с завода – а заняться ему нечем. И от безысходности начинаются метания.
- Как в Минусинске, где поймали пенсионера и студента, раздававших антисемитские листовки?
- Это только члены, вскрытые для дестабилизации работы группы. Всего же в минусинской ячейке «Народного ополчения имени Минина и Пожарского» было порядка 50 человек в возрасте от 20 до 35 лет. Достаточно решительно настроенных: они самостоятельно занимались военной подготовкой и самообразованием в военном деле. Это такая ментальность русского человека. Если есть группа – то всегда есть соблазн вступить туда, посмотреть, во что это выльется. А если человеку нечем внутренний вакуум заполнить – он всегда найдет прибежище у такого рода людей.
- В случае с «Народным ополчением» тоже можно говорить об организации?
- Ультраправые националисты, в отличие от исламистов, куда менее организованы. Здесь нет четкой структуры, финансирования, по большей части они держатся на энтузиазме идеологов. Кто-то побывал на митинге в Москве, послушал, приехал сюда и сказал друзьям: надо нерусских бить. Те подтянули своих знакомых, и таким образом собралась группа. Такая народная стихийность.
- А в чем, грубо говоря, состав преступления всех этих экстремистов? Они как-то реализовали свои декларируемые цели?
- Если бы они действительно устраивали погромы и теракты, вы могли бы с чистой совестью написать, что ФСБ плохо работает. Мы стараемся превентивно нанести удар, чтобы не получить большей беды. Тут как с раковой опухолью. И тем более у нас нет задачи посадить всех за решетку. Даже до уголовных дел доходит редко, как крайний вариант. Если человек понимает свое поведение, старается осознать ошибки и встать на правильный путь, то достаточно просто предупредить. И таких людей очень и очень много.