На акцию протеста собралось около пятидесяти человек – те, кто смог приехать в Красноярск. Всего же в списке инициативной группы более полутора сотен выброшенных на улицу переселенцев. Наполнение ложа водохранилища Богучанской ГЭС идет без малого два месяца, и некоторые селения уже скрыло водой, но людям до сих пор не предоставлено жилье. Кежмарей то включают в реестр, то вычеркивают, то дают жилье, то отбирают. Чехарду дополняет бардак с документами.
Евгения Александрова с маленьким ребенком снимает квартиру в Кодинске, при зарплате 15 тысяч десять отдает за квартиру (это «по знакомству», аренда в городе, по ее словам, стоит в два раза дороже). Ее исключили из реестра переселенцев, потому что в Дирекции по подготовке к затоплению ложа БоГЭС, куда она подавала документы …потеряли ордер на ее дом.
Юсиф Мустафаев пришел из армии и обнаружил, что его исключили из реестра: дом, оставшийся без хозяина, дирекция сожгла, поставив галочку в разделе «зачистка». Через суд парень отстоял свои права, в реестр его внесли и даже вскоре назвали адрес квартиры в Саяногорске, но вот уже три года ждет, а в дирекции на вопрос «когда?» пожимают плечами.
Фактическое отсутствие дома – веский аргумент, чтобы отказать в жилье. Поправка об этом в краевом законе «Об условиях и порядке предоставления жи¬лых помещений гражданам, подлежащим переселению из зоны затопления Богучанской ГЭС» появилась в 2010 году. Как реакция властей на повальные махинации с квартирами в зоне затопления. «МК» писал о том, что в поселках на десяти квадратных метрах прописывали по четырнадцать человек, и каждый получал по квартире. О том, что на малую родину за квартирой приезжали из Москвы и даже из Германии те, кто уехал много лет назад, и быстро получали жилье. Как им это удавалось, остается только догадываться.
После того как око государево обратило взор на ложе водохранилища и разглядело расхищение квартир, в закон края и были внесены изменения. Чтобы получить квартиру, теперь нужно было доказать наличие жилья в поселке. Реестр переселенцев после этого заметно похудел. Причем отсеялись не только мошенники. Пострадали многие действительно коренные жители, у которых к тому времени дома уже были сожжены во время зачисток.
***
«Что нам делать? Как быть?» - с болью вопрошали пикетчики у вышедшего к ним представителя министерства экономики края, начальника отдела проектного сопровождения Александра Тельных.
- Существует процедурный вопрос. Гражданин, проживающий в зоне затопления, обращается в Дирекцию, там формируется пакет документов. Если принимается положительное решение, человек включается в реестр. Если получает отказ, то вправе обратиться в согласительную комиссию, - стал учить прописным истинам людей, прошедших кучу инстанций, молодой чиновник в дорогом костюме.
- Мы в комиссию приходим, там тоже отказывают, ссылаясь на закон, - негодовали люди. – Вы скажите, что нам делать дальше? В болоте этом тонуть?
- Если комиссия приняла отрицательное решение, есть суд.
- Вас послали, чтобы нам глаза замылить и доложить, что вы нас успокоили, поговорили с нами! Мы не можем с вами прийти к консенсусу. Зачем вы тогда сидите здесь?
Тельных пообещал, что 19 июня пройдет согласительная комиссия, на которой рассмотрят конкретные ситуации переселенцев. Сгрудившиеся было вокруг чиновника пикетчики даже не возмущались бесполезностью этих мер, просто устало отошли в сторону, утратив интерес к диалогу.
***
Измотанные переселением люди с пропиской в паспорте несуществующих поселков требуют, чтобы чиновники внесли, наконец, поправки в краевой закон, которые решат их проблемы. Но минэкономики с такой инициативой не торопится (министр Цыкалов еще весной отчитался в Москве, что переселение завершено). Краевые законотворцы, севшие в мягкие кресла благодаря голосам, в том числе, и кежмарей, - молчат. На пикет, о котором, кстати, инициативная группа уведомила и минэкономики, и Заксобрание, не вышел ни министр Анатолий Цыкалов, ни его заместитель Вячеслав Жгун (курирующий подготовку ложа), ни спикер ЗС Александр Усс, ни его замы Владимир Семенов и Алексей Клешко. Не правда ли, очень показательный пример того, как власти края относятся к проблемам и судьбам людей, которые лишились крова, причем не собственной воле. Которые ради встречи с власть имущими преодолели семьсот километров, среди них были, к слову, и 80-летние старики.
Не посчитал необходимым встретиться с пикетчиками и Александр Симановский, который носит депутатский значок больше десяти лет и давно следит за подготовкой ложа, знает беды переселенцев. За эти годы можно было сделать все возможное (а могут нардепы многое… если захотят), проработать законодательную базу, чтобы не допустить людских мытарств. «Не нужны поправки в закон. Мы проводили комитет и все жителям объяснили. Нет проблем в переселении, если бы работало министерство», - отрезал Александр Алексеевич, отказавшись разговаривать с корреспондентом «МК»…
Напоследок небольшой набросок в тему переселения, но уже в Иркутской области. Там в зону затопления БоГЭС попадает часть Усть-Илимского района. 12 мая жители этой территории тоже провели пикет у здания областного правительства. Недовольство сельчан заключалось в том, что они не хотят лишаться своих огородов. «Людям, привыкшим жить в своем доме, со своим участком, конечно, будет трудно адаптироваться в многоквартирном доме, - комментировал СМИ теперь уже экс-губернатор Иркутской области Дмитрий Мезенцев. - Хотя жилой комплекс «Луговое», в котором будут предоставляться квартиры для переселенцев, – это не высотные многоэтажные здания. Это - малоэтажное строительство, привычный для сельского жителя ландшафт».
В конце мая пресс-служба иркутского правительства доложила, что «для ведения садоводческой деятельности и строительства хозяйственных построек выделен участок. Он примыкает к ЖК «Луговое»». А депутаты Законодательного собрания области, по данным иркутских СМИ, в июне внесут поправки в закон, которые улучшат условия переселения из зоны затопления ложа БоГЭС.
Как говорится, почувствуйте разницу. Она еще и в том, что в отличие от Красноярского края, где на переселение деньги выделяет федерация по программе «Комплексное развитие Нижнего Приангарья», иркутяне это делают на собственные средства - из бюджета региона.