Напомним, отныне все академические институты передаются в ведение Федерального агентства научных организаций (ФАНО). Проект положения этого заведения появился уже после принятия закона. Ознакомившись с документом, ученые поняли, что чиновники водили их за нос, возвращая законопроект реформы в предыдущее чтение на доработку.
«В проекте положения реформаторы пытаются вернуть все свои идеи, что были в первом варианте закона, и ликвидацию которых нам якобы удалось отстоять, - говорит председатель президиума Красноярского научного центра СО РАН, академик РАН Василий Шабанов. – Нас изначально насторожило, что в состав рабочей группы вошли те же лица, что продвигали закон. Оказалось - не напрасно. Иные пункты закона двусмысленны. В частности сказано, что положения не распространяются на Сибирское, Уральское и Дальневосточное отделения РАН. Мы соответственно решили, что у нас остается все как прежде. Чиновники же поясняют: нет, мол, ребята, только контора Сибирского отделения без институтов».
С трибуны выступающие упрекали власть имущих за систематические необдуманные шаги. Вспомнили и про неудачный опыт хозяйствования сторонней организации в Министерстве обороны, и про переход на зимнее время, и про неразбериху с пенсионной реформой.
Научные сотрудники скорбно переговаривались в толпе о крахе российской науки. «Законы принимаются как попало. В итоге ни одна реформа в нашей стране не завершена, - уверен технический сотрудник красноярского научного центра Сергей Тезеев. - Правительство приняло решение о повышении зарплаты ученым, сохраняя прежний бюджетный фонд. Это говорит о массовом сокращении».
«Я сегодня здесь не потому, что озабочен собственной судьбой, - поясняет свое присутствие профессор, доктор физико-математических наук Рэм Хлебопрос. – Я уже слишком стар для того, чтобы бояться потерять работу в РАН. Мне больно, что, убивая академию, из России делают страну третьего мира».
«Реформаторы считают, что из академии нужно убрать стариков, - говорит научный сотрудник института биофизики Екатерина Шкварцова. - Но как мы будем работать без учителей!? Конечно, трудно ждать понимания от чиновников. К примеру, в своей семье я одна работаю в науке. Остальные ее члены считают, что наука - это вовсе не работа».
«Реформа РАН нужна, - считает научный сотрудник Института физики Елена Шнайдер. - Но принятый закон - это не реформа. Единственное, что он обеспечивает, так это реализацию чьих-то финансовых интересов».
У сотрудников местного отделения РАН есть опасение, что их потеснят, отняв служебные площади, да еще и лишат оборудования, распределением которого по институтам займется агентство.
«Если агентство решит, что в конкретном институте каким-то оборудованием управляют неэффективно, оно вправе его отнять, - объясняет председатель Совета молодых ученых и специалистов при губернаторе Красноярского края, сотрудник Института физики СО РАН Светлана Софронова. - А что такое эффективность с точки зрения чиновника?! Им важны количественные показатели. Сколько суток в год прибор работает? К примеру, восемь. Мало. И не важно, что результат исследований составляет весомую долю в мировом научном знании».
Сотрудники академии теряют и те немногие льготы (вроде ведомственных детского сада и больницы), которые прежде служили дополнением к их незавидным зарплатам.
Страшно, если Сибирским отделением РАН будет управлять Москва, - это самое расхожее мнение, которое мне довелось услышать на пикете. Мол, мы знаем, как Белокаменная руководит чем-то региональным. И финансирование будет по остаточному принципу, и, в конце концов, вообще махнут на нас рукой.
Не упрекну пикетчиков в истерике. Пересекаясь с людьми науки по роду журналистской деятельности, мне не раз довелось отмечать скромность их жизни. Имея порой единственный «выходной пиджак», они не оставили научного поприща.