- Павел Леонидович, как вы, человек, казалось бы, далекий от спорта, стали факелоносцем?
- Дело в том, что я являюсь послом марки Volkswagen в России. И поскольку немецкий автоконцерн – генеральный спонсор Олимпийских игр, то мне предложили таким образом к ним приобщиться. Разумеется, я сразу согласился. Я считаю, что Олимпиада – это одна из тех идей, которые способны сплотить людей в их стремлениях, объединить целые нации. Так что эстафета для меня, если хотите, элемент гражданской позиции, проявление гордости за свою страну. Я специально не употребляю слово патриотизм, потому что оно набило оскомину еще в советское время.
Я очень хорошо помню Олимпиаду 1980-го года: тогда международная обстановка была очень накалена, к сожалению, некоторые страны не принимали участия в играх, и это воспринималось с определенной горечью. Сейчас абсолютно другие атмосфера и обстановка. Да и как гражданину мне приятно, что Сочи преобразился. Инфраструктура совершенно иная, чем была до олимпийской стройки. Отрадно, что люди смогут всем этим пользоваться и в дальнейшем.
- Я никогда не наблюдал близко работу тренера, но думаю, что некоторые параметры должны быть схожими, потому что очень важен психологический дух команды. Тут нужно учитывать и общие цели, и личные амбиции каждого, творческие или спортивные. И честь команды, и репутацию оркестра. В симфоническом оркестре, в МГАСО, моя задача как художественного руководителя связана и с тем, что мастерство каждого артиста необходимо неуклонно повышать. Перед тренером стоит та же задача. Необходимо создать кураж, без него ничего не добьешься.
- Вы упомянули Олимпиаду-80 и изменившиеся обстоятельства. А для отечественной академической музыки как они изменились?
- Сегодня художник имеет намного больше творческой свободы, чем было в прошлом. И это, безусловно, плюс. Но минусом является то, что с падением железного занавеса сильно пострадала система российского образования, и музыкального в том числе. Очень сложно найти хорошего музыканта, между оркестрами порой нешуточная конкуренция разворачивается, всякие подковерные интриги. Но сейчас эта система восстанавливается, поэтому будущее симфонической музыки не вызывает опасений.
- Даже несмотря на «смешение жанров»? К примеру, в Красноярской филармонии выступают и Денис Мацуев, и группа «Бутырка»…
- Я убежден, что филармония является тем учреждением, которое должно пропагандировать высокое искусство, в стенах филармонии должна, конечно, звучать классическая музыка. Поэтому для меня совершенно дико сопоставление двух понятий: филармонии и группы «Бутырка». Другой вопрос в том, что наверняка это делается не от хорошей жизни. Возможно, руководство филармонии надеется на невероятные сборы от привлечения «попсы» в свои стены.
- То есть государственной поддержки недостаточно?
- С господдержкой произошла та же история, что и с образованием – система была нарушена. Но сейчас она усиленно восстанавливается. Несколько лет назад появилась система грантов – и это в корне изменило ситуацию. Не случись этого, сегодня мы бы недосчитались большинства известных коллективов. Высокая музыка традиционно поддерживалась государством и должна поддерживаться. По аналогичному пути идут Германия и Австрия. А вот в США, например, нет господдержки оркестрам, но там законодательная система выстроена таким образом, что и крупным корпорациям, и отдельным меценатам очень выгодно делать это самим. В России этот вариант не подходит. По крайней мере, пока. Ни на ментальном, ни на законодательном уровне мы к меценатству, к сожалению, не готовы.
Но одно очевидно: нельзя классическую музыку пускать на коммерческие рельсы, потому что люди, все человечество, вкладываются во имя своей культуры, во имя привнесения духовности в общество. Это необходимо.
- В связи с этим всплывает классическая тема «художник и власть». Насколько позволительны компромиссы с властью? Нужно ли художнику «лезть в политику» в нынешней общественно-политической ситуации?
- Здесь у меня свое четкое видение. Я считаю, что в любой сфере дилетанты представляют собой большую опасность для общества, а в политике - в особенности. И я себе с большим трудом представляю людей, которые не имеют ни опыта, ни определенного образования, но стремятся, расталкивают локтями других и пытаются лезть во власть. Я приверженец того, что всем должны заниматься профессионалы. Я - профессионал, и я должен заниматься своим делом. Не то что должен – я хочу им заниматься, и не хочу распыляться ни на что другое. Поэтому просто не считаю себя вправе вмешиваться в политику. Поэтому на митинги я не хожу, в пикетах с лозунгами не стою.
- А письма в поддержку или против чего-то подписываете?
- Но ведь в этом нужно обстоятельно разбираться, а у меня нет на это времени. Но если у тебя действительно есть позиция по какому-то вопросу, если он тебя пронял до глубины души и ты при этом понимаешь, что есть шанс достигнуть какого-то результата, – тогда да.
- Что вас как гражданина пронимает? Буквально из последнего.
- Авиакатастрофа в Казани проняла. Я считаю, это ужасно, что сегодня, в 2013 году, из-за неквалифицированных пилотов (как сообщали СМИ) лайнер не смог зайти на второй круг. Я в авиации дилетант, но и с техникой, и с управлением ею знаком не понаслышке. И водитель, и пилот должны обладать навыками, доведенными до автоматизма.
- Вы много выступаете по миру и по России. Как отличается публика на концертах в России и в Европе? В столице и провинции?
- Я убежден в том, что публику нельзя разделять ни по национальности, ни по месторасположению городов: столиц и провинций. Есть публика, которая состоит из настоящих любителей классической музыки, которая не представляет жизни без подпитки классическим музыкальным искусством. И есть, наверное, люди, которые время от времени посещают концертные залы. Есть еще категория, которая просто приходит на, как это принято говорить, тусовки, модные концерты. Я, естественно, всегда с настоящими любителями классической музыки. И, собственно говоря, вся моя жизнь в искусстве посвящена этим людям.
- Таких людей становится больше или меньше?
- Больше. Еще несколько лет назад виделось со сцены в зале много пожилых людей - их называют «седые головы». Сейчас очень приятно то, что все больше и больше молодежи приходит слушать симфоническую музыку – достаточно посмотреть на аудиторию на концертах. Это вселяет большой оптимизм, надежду на то, что люди стали больше интересоваться классической музыкой.
- В Красноярске выступать собираетесь?
- Не могу сказать, что собираюсь, конкретных предложений пока не поступало, но хочу. В Красноярске я был очень давно, еще в советское время. При этом наслышан, что здесь очень хороший зал, много ценителей классической музыки. Я очень люблю Сибирь и сибиряков, жду встречи с людьми и надеюсь, что в ближайшем будущем мне удастся сюда приехать не только с факелом, но и с концертами.
- Раз уж мы снова вернулись к ценителям классики - как ее удается вписывать в современность? Исполняет ли ваш оркестр произведения современных композиторов?
- Мне часто задают вопрос о современных композиторах. Конечно, оркестр что-то играет, но я не ставлю перед собой каких-то статистических задач. Не позиционирую себя как иллюстратора того, что было написано сегодняшним днем. Сейчас есть хорошие композиторы, замечательные. Но так сложилась ситуация, что последний великий - по настоящему великий - композитор ушел из жизни в конце третьей четверти прошлого века. Это был Шостакович. И фигуры, конгениальной ему, если честно, природа нам пока не дала.
И я не считаю, что классику нужно куда-то вписывать. Как вы Джоконду вписываете в современность? Вы приходите в Лувр, снимаете шляпу и целуете мысленно Леонардо да Винчи. Есть багаж человечества, багаж культуры, веками накопленный, который и отличает нас от обезьяны. Беречь его надо, вот и все. И в этом моя миссия.
