Случай на КЭФ
В прошлом году был у вас на Красноярском экономическом форуме. Делал доклад. Собралось большое количество начальников: от Бреста до Владивостока. И все они обсуждали какие-то очень важные для страны вещи. А я рассказал им про ценности, потерянные, разбитые, оставшиеся осколками в наших руках. Я сказал им: «Мы очень разрозненный народ. Мы не можем понять, из чего состоим. Россия дважды в течение века потеряла свои базовые ценности. В 1917 году ушло всё русское, и были сформированы советские ценности. Они рухнули в 1991 году. А сегодня мы блуждаем, не можем договориться сами с собой». Выступление моё было очень неформальным. Чиновники смотрели на меня большими глазами.
Культура – пространство сна
На масленицу в Краснодаре сожгли книги Миллера. Такое уже случалось десяток лет назад, когда выявили трех «отравителей культурных колодцев»: Сорокина, Пелевина и Ерофеева. По этому поводу я написал письмо президенту. И как-то все успокоились. Было принято положительное решение, что культура должна быть свободной. Если мы запретим культуре дышать свободно, то мы и сами превратимся в каких-то нелюдей.
Те, кто хочет что-то регулировать в культуре, плохо отличают общественное пространство от индивидуального. Индивидуальное пространство всегда состоит из каких-то вопросов. Это пространство сна, в котором может присниться что угодно. Нельзя же штрафовать или сажать в тюрьму за сны. Человек должен быть готов услышать то, о чем говорит его подсознание. Такое не заявляют с высокой трибуны. Литература – это разговор по душам. К ней нельзя применять полицейскую палочку. Иначе она превратится в карикатуру. Вообще, «оскорбление чувств верующих» – это же эвфемизм. Это значит -- руки прочь от государственных идей, представлений и ценностей. Вера тут ни при чем.
Читатель в животе
Портретов читателя у меня несколько. Я много езжу по стране, и на встречи ко мне приходят люди от 18 до 90 лет. Однажды я приехал в Пловдив. Ко мне подходит молодая пара и по-болгарски просит подписать книгу. Кому? - спрашиваю. Константину – он у меня здесь, отвечает женщина и показывает на свой живот. Наверное, это мой самый любимый читатель, тот, который еще не родился.
Читательская аудитория, конечно, в последнее время схлопывается. Но и хороших писателей стало в нашем мире меньше, чем 20-30-40 лет назад. Литературная культура остановилась на рубеже веков. У меня две самых успешных книги – «Русская красавица» и «Хороший Сталин». Первая вышла в 1989 году, и было ощущение, что я сел в поезд вместе с другими писателями 20 века. Вторая вышла в 2004-м, имела успех. Но ощущения поезда уже нет. Всего 15 лет разницы – всего ничего. Это не значит, что культура умерла, просто она преображается, проходит мутации, появляются новые представления о времени, истории. Хотя есть ощущение, что какое-то дуновение глупости наполнило пространство жизни. Не только у нас, везде: от Америки до Японии. Видимо весь интеллект ушел в технический прогресс.
Объединить наш народ надо. Но это очень сложный процесс. Пропаганда не очень высокого уровня смогла объединить большое число телезрителей, выступая с условных патриотических позиций. Я делал попытки привить некоторые ценности в своей передаче «Апокриф», и понимаю, что телевидение - это море неиспользованных возможностей. Во всех смыслах. Самое скучное слово в русском языке – рецепт. Но он есть и очень простой. Это Просвещение. Только через просвещение что-то можно еще сделать. Главное - чтобы просвещение не превратилось во всеобщую грамотность, которая привела к рождению «человека советского». Еще неизвестно, насколько неграмотный русский крестьянин обладал большим количеством моральных ценностей, чем испуганный и вечно пресмыкающийся перед начальством Homo Soveticus. Такими во многом мы собственно и остались.
…и Любовь
У нас в России бытует культура вечного возвращения к нулю. И разбитые ценности как раз об этом. Объединяясь какими-то общими ценностями, народ становится сильнее – каждый по отдельности и все вместе. В итоге меняются позиции – когда не человек служит государству, а государство служит человеку. И роль государства в защите этих ценностей снижается. От этого не пострадает Россия. От этого не пострадает Родина. Это помешает только процветанию коррупции и прочим социальным проблемам.
Уверен, что главные наши проблемы не финансовые, не экономические. Наши главные проблемы – моральные. А мы их даже чётко не можем сформулировать. Самое страшное – когда беда не сформулирована.
Основная тема, которая может и должна объединять людей, придать смысл их жизни, их действиям, выстраиваниям диалогов – это Любовь. Если нет этого слова, то нет вообще ничего. Пусть это будет любовь к стране, любовь к семье, пусть даже к самому себе. Это как та самая сказочная «живая вода».
Писатель как ребенок
Всегда есть в знании какой-то угол, в который надо заглянуть. Какую же роль в этом процессе должен занимать писатель? Ту же, что и ребенок. А по большому счету писатель никому ничего и не должен. Талант говорит писателю – вот твоя поляна и делай здесь что хочешь. Поэтому писатель может идти в тренде, а может плыть против течения. Он проводник творческого начала. Не надо путать писательский дар с журналистикой. Когда я пишу статьи, принимаю роль журналиста. Но это совершенно две разные профессии, которые отличаются как половинки мозга. Писатель, благодаря интуитивному, иногда даже, как Булгаков, мистическому сознанию, что-то чувствует, понимает, видит и делится этим. Но все это глубоко безнадежно, поскольку у человечества есть ограничитель, не дающий переходить этот барьер. Видимо, чтобы не все становились писателями – нужны же дворники и другие профессии. Сила писателя в чем-то разрушительная – поскольку он идет против заведенного порядка вещей. Но с другой стороны и созидательная, поскольку эта сила позволяет встряхнуть людей, избавить от застоя в мозгах. От писателя лучше ничего не требовать. Да и найти двух похожих писателей очень трудно.
Однажды Достоевский и Толстой оказались на одном мероприятии в Москве. В одном зале. Толстому сказали об этом: «Еще не время знакомиться».
Вытащить страх
Наша литература боязливо говорит о внутреннем зле в мире человека. Часто говорит о зле внешнем. Русская литература очень социальна, но боится говорить о том, что у нас внутри. Красноярцы могут гордиться Астафьевым, он как раз был человеком, который не обходил стороной этот очень важный вопрос. Мы с ним даже встречались однажды. Он поучаствовал в моем сборнике «Цветы зла», и книга начинается его повестью «Ася».
Почему мы боимся вытаскивать свой внутренний мир. Тут многое намешано. Если бы это был только страх – мы бы его преодолели. Рабская психология тоже играет роль – уж если ее Чехов выдавливал, то нам всем подавно завещано. Здесь важным маяком может служить Культура. Больше библиотек, больше общения. Ведь человеческое общение, совместный поиск истины – это самое увлекательное занятие. Что может быть лучше?
