Пионерская правда оказалась горькой

Корреспондент «МК» посетил детский санаторий под Красноярском

 Опубликованный «МК» в начале месяца (№ 46) материал «Закрытая форма тубдиспансера» вызвал общественный резонанс. В редакцию обратились читатели, которым есть что рассказать об особенностях лечения в крае туберкулеза. Мы не могли остаться равнодушными и решили посетить детский противотуберкулезный санаторий «Пионерская речка». Причем без официального извещения об этом руководства лечебницы, дабы не получилось как с визитом в Краевой противотуберкулезный диспансер, в который мы до сих пор не можем попасть.

Корреспондент «МК» посетил детский санаторий под Красноярском
Больным детям в санатории не хватает не только тепла.

 Санаторий находится в нескольких километрах от Красноярска, по соседству с элитным коттеджным поселком. Природа здесь - как с открытки: – Енисей, могучие кедры, смыкающиеся над дорогой ветви деревьев… Вот только от конечной остановки до санатория не рукой подать.

«Три часа ходьбы, - уточняет мама 11-летней пациентки санатория (имена опустим во избежание репрессий), согласившаяся проводить меня до диспансера. Автомобиля женщина не имеет, так что навещать дочь удается не чаще раза в неделю. «Похудела моя девочка совсем, - говорит спутница. - От противотуберкулезных препаратов ее часто рвет, да и недоедает она там. Вчера звонит, говорит: «Мама, дали ложку салата, ложку макарон. Я есть хочу!» Я, конечно, понимаю, что больных туберкулезом детей кормят специально определенными дозами. Но моя дочь и без того очень худенькая. А сейчас говорит, что холодно в корпусах. Забрала бы ребенка от такого лечения, да некуда идти с нашей болячкой».

О том, что в санатории прохладно, несмотря на отсутствие мороза за окном, в телефонном разговоре рассказывала «МК» и мама четырехлетнего пациента, который лечился здесь около полугода, а на днях выписан домой. «Сынок похудел, - констатирует женщина. – Одни косточки остались. То ли недоедал, то ли из-за частой рвоты от лекарств. Он пока жаловаться не умеет. Меня всегда удивляло, почему маленький ребенок пьет те же лекарства, что и взрослые. Врачи говорят, что рвота – нормальная реакция. А на разработку мягкодействующих лекарств у государства нет средств. Медики, правда, там работают хорошие. Это, пожалуй, единственный плюс. Если будете в диспансере, то загляните в игровую комнату. Ни игрушек, ни канцелярии, ни развивающих игр. А ребята-то, в основном, из детских домов и малообеспеченных семей. Своих игр не принесут с собой».

ХХХ

В санаторий, к моему удивлению, я прошла свободно. Помнится, перед тем, как попасть на территорию одного из летних детских лагерей, меня досмотрели как на таможне. Здесь же - ни охраны, ни захудалого вахтера. Притом что в санатории живут почти триста детей. Расчет, очевидно, на то, что и маньяков, и террористов должен отпугнуть туберкулез.

Санаторий представляет собой несколько корпусов, школу, пищеблок и административное здание. Порадовало наличие детской площадки. На том позитив закончился. Корпуса - старые, скучнейшего вида.

Внутри так называемого смешанного корпуса по диагнозам и возрастам жизнь будто остановилась лет 30 назад. Кондовая мебель, преимущественно перестроечного периода, обшарпанные местами стены, давно требующие ремонта.

«Здесь у нас ремонт недавно делали», - говорит моя новая спутница, девятилетняя Катюша, указывая на окрашенный пол раздевалки. Впрочем, пол на фоне облезлых стен, древней скамьи и старой оконной рамы выглядел действительно выгодно.

- Катя, по моим ощущениям у вас не жарко, учитывая плюсовую погоду за окном. Мерзнете?

- Мерзнем. В этой раздевалке по утрам очень холодно. И ночью спать прохладно. Засыпаем в одежде и под двумя одеялами.

Увидев «одеяла» детей, я поняла, что не замерзнуть под этим - надо изловчиться. Тонкие пледы времен царя-гороха аккуратно прикрывали никудышные провалившиеся матрасы. Ни тумбочек, ни прикроватных ковриков в спальне не оказалось.

В игровой я не увидела ничего свидетельствующего о предназначении этой комнаты. За пустыми ободранными пластиковыми столами сидели несколько детей разного возраста – это те, кто не пошел в школу, простудившись. Маленькие мальчики что-то чертили на листе бумаги. Девочки-подростки подозрительно смотрели в мою сторону, не собираясь идти на диалог. Впрочем, когда вслед за мной в комнату вбежали младшие ребята с телефонами, демонстрируя на них снимки скудного, по их мнению, обеда, старшие девочки начали рассказывать. В помещении прохладно, телевизор не работает, а несколько книг, стоящих в шкафу, принесла из дома воспитатель.

Прямо из игровой дверь ведет в общий туалет, где нет и, по словам детей, никогда не было щеколды. Здесь мне показалось особенно прохладно. Убогий унитаз и раковина из страшного сна поставили точку на моих впечатлениях. «У нас вода горячая не всегда бывает, - добили меня дети. - Вот вчера утром вместо горячей воды бежала ледяная. Мы даже умыться толком не смогли».

ХХХ

Людей в белых халатах я обнаружила только во втором крыле здания. Все они, опознав представителя СМИ, принимали озадаченный вид, не понимая, что со мной делать. Гнать взашей?!

«Ну да, в палате прохладно. Я с удовольствием вчера на выходные отпустила домой двух ребятишек. Но комментировать ничего не буду, - заметила доктор в ординаторской, не переставая жевать «Сникерс». - Я считаю, что когда, к примеру, происходит война, то журналисты едут туда и видят все своими глазами. И ничьи комментарии им не нужны. А с оснащением у нас все хорошо».

«К нам приехал журналист, - сообщила по телефону главному врачу женщина в белом халате. - Знаю про разрешение в министерстве. Но она уже здесь ходит… Вас ждут». «Срочно идите в соседний корпус к главному врачу», - обратилась она ко мне, положив трубку.

Главврач санатория Евгений Леонов и его правая рука - заместитель по лечебной работе Алла Гринштейн выглядели несколько нервозно, но видно было – находятся в полной боевой готовности. Отмечу, что до знакомства с Леоновым мне не доводилось иметь дело со столь «распальцованным» руководителем лечебного (!), да еще детского (!) учреждения. Как и следовало ожидать, мой собеседник с излишней эмоциональностью опроверг и холод, и «голод» во вверенном ему учреждении.

- А у вас, как я погляжу, пиджачок-то шерстяной…

- Это я просто мерзлячка, - пояснил Леонов.

Едят дети, по словам главврача, аж шесть раз в день. А то, что якобы недоедают, так это просто меры не знают.

- Помню себя подростком, за раз по три литра (очевидно, супа – «МК») на ура съедал, - вспоминает Леонов. – Другое дело, бывает, дети отказываются от конкретных продуктов. Например, одна бабушка утверждала, что ее внук ест только пельмени и колбасу. Мне теперь пельменями его каждый день кормить?

- Дети едят по возрастной норме, установленной министерством здравоохранения России, - замечает Алла Рудольфовна. - Поэтому больше или меньше порцию мы дать не можем.

- Строго по норме - и точка?

- Нет, если они действительно не наедаются, то мы отреагируем, - обещает Гринштейн. – Я только понять не могу, почему родители обратились к вам, а не пришли на разговор к нам?! Назовите фамилии. Репрессий не будет. Мы просто обратим внимание на детей, которых что-то не устраивает, ведь им лечиться у нас до совершеннолетия.

- Называть не стану. Но, думаю, их могло быть и больше. Просто большинство лечащихся у вас детей, как я поняла, - из детских домов и неблагополучных семей. Их мамы вряд ли придут к вам с жалобами.

- Что значит неблагополучные?! - разгневался Леонов. - Давайте не будем выражаться нетактично по отношению к детям! Детей из детских домов и интернатов сегодня мало - не более десяти процентов. У меня эмоциональный всплеск. О-би-дно. Я всегда говорю, что у меня 275 (количество мест в санатории – «МК») своих детей, кроме двух родных. Почему вдруг к вам жаловаться пошли!? Ведь я не узурпатор. Я достаточно адекватный человек. И с каждым родителем готов переговорить. Ну что ты улыбаешься, солнце мое?

- Для понимания: я не ваше солнце и я пришла к вам не за скандалом. После того, что я увидела, я лишь хочу, чтобы детям было комфортно находиться здесь на лечении…

- Если бы я не хотел, чтобы детям было хорошо, я сегодня бы не усер..ся, не драл бы ж..у свою, выбивая спонсорские деньги, чтобы хоть что-то сделать для детей.

- Ну вы так и скажите: статьи расхода существенно превышают финансирование.

- Я понимаю, что край не может выделить на одну «Пионерскую речку» миллионы рублей, чтобы построить здесь новые здания. Существующие корпуса строились еще 75 лет назад. Они не приспособлены для такого учреждения. Вы видели в каких условиях находятся первый и второй краевые противотуберкулезные диспансеры?! Значительно в худших, чем мы. Намного худших.

- Родители рассказывали, что их детям приходится делиться вещами с ребятами, у которых вообще нет одежды…

- Мы лечебное, а не социальное учреждение. Может быть, вы попадете в стационар и начнете жаловаться, почему вам не дали норковую шубу? – гневался главврач.

- Это вопрос к родителям. Иной раз мамы привозят ребенка даже без сменных трусиков и не навещают его до выписки ни разу, - вступает Алла Рудольфовна.

- Дети живут здесь порой более года. У вас практически детский дом. Почему вы не подключаете к своим проблемам министерство соцполитики?

- То, что нам невозможно покупать одежду, - большая проблема, - признал Леонов. - И мы ее не решим. И вы ее не решите своей статьей. У нас есть волонтерские движения. Но сбор вещей - это болезненная тема. Нам привозили по четыре-пять уазиков вещей. 80 процентов из них оказывалось штопаным хламом, который выбрасывался на помойку. И мы же потом платили за вывоз этого мусора.

- Почему в игровой нет игрушек, настольных игр?

- Это все есть. В шкафу, который запирается. Если я это выложу на полки, то вскоре мы будем вылавливать игры и книги в канализации. Там даже ранцы оказываются.

- Телевизор у детей не работает…

- Они сломали. Купили полгода назад. Они его понатыкали так, что повылетало все к чертовой… Скажите: в 12 лет какую игрушку надо?

- На полках магазинов я вижу различные развивающие игры.

- А вы знаете, что они не читают? Знаете, что им самое главное нужно? Wi-Fi! Мы сегодня не можем собрать из детей четыре футбольных команды. Спорт им тоже неинтересен.

- Ребята говорят, что в корпуса не всегда поступает горячая вода.

- Еще у нас туалет на улице. Не видели? - съязвил главврач, уходя из кабинета.

ХХХ

Видела. Туалеты в корпусах лучше уличных только «шаговой доступностью». Покидала я убогую здравницу на фоне царственной природы с тоской на сердце. Доктор со «сникерсом» во рту, думаю, оговорилась по Фрейду – «война». Мы действительно живем в военное время противостояния населения давящему на него укладу жизни. Одной зарплаты депутата Госдумы Раисы Кармазиной, замгубернатора по соцполитике Галины Пашиновой или министра здравоохранения Вадима Янина могло бы хватить на то, чтобы дети, загнанные болезнью в казенные корпуса и забытые хорошо кушающими чиновниками-депутатами, жили не как изгои общества. Имели бы компьютеры, работающий, хоть и плохонький, телевизор, читали востребованную ими литературу. А в игровой малышей и школьников ждали бы не запертые в шкаф игрушки.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №48 от 20 ноября 2013

Заголовок в газете: Пионерская правда

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру